Виктор Астанин в своей Antiqua.
В той же информации приводятся слова г-на Авотиньша о том, что антиквариат есть индикатор государственной экономики. И торговля антиквариатом поплыла, дескать, вниз одновременно с падением спроса на недвижимость.

Зловещие симптомы
Как нам объявлено, сейчас на дворе кризис. Каково другим антикварам в свете (во тьме) этой ситуации? «Час» обратился к Виктору Астанину, владельцу солидной антикварной галереи Antiqua.
- Цитирую агентство LETA: «Начальная цена обеих работ неизвестных авторов была 60 латов, но в результате одна картина ушла за 470 латов, другая - за 1000». У Авотиньша, насколько я знаю, очень неплохое собрание латышской живописи. Как вы думаете, почему картины ушли за такую маленькую цену? И то, что остальные картины не продались, тоже странно. Кто-то сбивает цену? Или это такой симптом кризиса?
- Конкретно этот случай я комментировать не могу. Не видел картин. А то, что в его галерее в свое время появлялись заслуживающие внимания вещи, понятно: Авотиньш - профессионал, умеющий найти материал, интересный для клиентов-коллекционеров.
Насчет цен: 1000 латов не такая уж высокая цена для хорошей работы... Ну а местный рынок сейчас находится в очень сильном упадке. Об этом красноречиво говорят последние аукционы. Их общая тенденция: в основном уходили работы изначально недорогие и по сравнительно низкой цене. Таких работ на рынке достаточно много. Дорогие же работы художников первого ряда (Пурвит, Розенталь, Валтерс) вообще не были проданы.
Причина упадка рынка антиквариата - то, что в нашем государстве сейчас все сильно напуганы складывающейся ситуацией. Тот, кто может покупать, ждет, когда цены упадут. А у других - реальные проблемы: возврат кредитов и прочее. Тут не до покупок.

Конец бума
- А как было до кризиса?
- До - отдельные вещи уходили за очень высокие цены. Тот же Валтерс...
- Этот бум закончился в 2007 году?
- Да, в 2008-м уже ничего такого не стало. А в 2009-м все просто застопорилось. Уже в ноябре прошлого года известный аукцион русского искусства в Стокгольме показал резкое падение спроса русских покупателей на русский же антиквариат... В то же время топовые вещи, которых всегда было немного, все равно уходят. Если судить по двум последним аукционам русского искусства в Нью-Йорке («Сотби» и «Кристи» - апрель 2009-го), резкого падения интереса нет, общие суммы продаж в каждом случае превысили 13000 000 долларов.
Потом не надо забывать, что люди все-таки покупают предметы не для того, чтобы просто их «заиметь» и складировать. Искусство покупают люди неравнодушные... Кстати, кризисная ситуация побуждает перестраиваться: по-новому работать, искать и находить новые решения. Думаю, все образуется. Естественно, кто-то пострадает, но общее-то количество денег не уменьшается, а наоборот, растет.

Увозим - привозим
- Наши аукционы живописи полны сельскими этюдами местных авторов. Сотни картин, похожих друг на друга...
- Других аукционов, кроме как латышской живописи, у нас никто не проводит, да и некому проводить. Это требует постоянной серьезной работы. С другой стороны, и до кризиса не так много людей могли себе позволить покупать. У нас даже в «жирные годы» не было нормального среднего класса, который является основным потребителем всей массы предлагаемых произведений.
- Но вы ведь и сами проводили аукционы.
- Я как антиквар и бизнесмен свою деятельность начинал еще в 1989 году, организовав фирму, которая занималась именно аукционами. Тогда это было в новинку, и мы провели несколько успешных аукционов. Однако идея оказалась преждевременной. Народ у нас еще не был готов покупать, хотя в середине 90-х наш местный рынок был относительно дешевый.
Именно в то время начался массовый отток настоящих произведений искусства и хорошего антиквариата на Запад. Там цены были выше, а по некоторым позициям намного выше.
- А у нас?
- У нас то, что осталось, и то, что успели привезти обратно. Потому что с конца 90-х начался и обратный процесс - поиск на западном рынке предметов латышского искусства. А здесь появились люди, готовые заплатить за них максимальные цены. Достаточно много вещей было ввезено в Латвию из-за рубежа.
До сих пор на западном рынке всплывают работы Либерта. Но уже сегодня везти их сюда большого смысла нет.
- Он появлялся на последних аукционах - по ценам, я бы сказал, божеским.
- Потому что работы были не какие-то выдающиеся. По-моему, они даже не были проданы. И это понятно, потому что сегодня что-то продать очень трудно. У нас крупных игроков, которые покупают значительные вещи, не так много.
У тех, кто начал собирать латышскую живопись в начале 90-х, была возможность купить лучшие вещи по значительно более низким ценам. Потом эти цены росли и росли, пока за отдельные картины не достигли 100 000 евро (тот же Пурвит).
Сегодня потенциальные покупатели ждут, рассчитывая, что цены на них упадут. А что-то вобще можно будет купить за копейки.

Ее величество цена
- Я разговаривал в Лондоне с Джоанной Викери, зав. русским отделом «Сотби», и она говорит, что сейчас многие не хотят отдавать свои вещи на аукцион. Боятся, что они будут проданы задешево. Или вообще не проданы.
А если вещь засветилась на аукционе, но не была куплена, то к ней моментально образуется предвзятое отношение. Нужно ее убрать в чулан и забыть про нее на несколько лет. Только через несколько лет, когда публика подзабудет, ее можно продать по хорошей цене. Поэтому сейчас сдают меньше.
- Почему бы вам одну-другую из продающихся вами в галерее картин не выставить на какой-то рижский аукцион?
- Нет смысла. Наши аукционы ориентируются на латышскую живопись, а мы - на интернационального клиента. Так, в прошлом году одна приличная итальянская работа уехала в Австралию. Ну, и для русского покупателя у нас имеется выбор - и русские картины, и графика, и русский фарфор, и русское серебро. Кое-кто наведывается к нам регулярно, потому что цены у нас ниже, чем в Москве, а качество вещей хорошее.
Мы следим за ценами и всегда можем провести исследование по тому или другому художнику и узнать, как его работы до этого продавались на аукционах. Если в среднем работы этого художника достигали какой-то цифры, мы знаем, что в какой-нибудь из московских галерей работы этого художника будут стоить процентов на 30- 50 дороже.
То есть если наши цены на уровне аукционных, то тогда можно говорить, что мы недорого предлагаем. Потому что, как правило, большой процент продаваемых через крупные аукционы картин не идет прямо конечному покупателю, а покупается галеристами для своих галерей. И они уже, исходя из многих факторов, с выгодой для себя их реализуют. Не поедут же все конечные покупатели в Лондон.
Некоторые из них имеют своих дилеров, которые ищут для них картины в Лондоне, Копенгагене... да где угодно.

Латвия - вне
- Наш латвийский рынок находится в поле зрения серьезных дилеров?
- Думаю, нет, потому что на нашем рынке крайне мало чего предлагается значительного. Скажем, если здесь у кого-то появляется что-то серьезное из русского искусства, то это, скорее всего, будет увезено на один из «русских» аукционов на Западе - для русского покупателя. Или будет предложено кому-то из знакомых дилеров в Москве.
Латышское возить на Запад или Восток нет смысла, потому что там оно не достигнет хорошей цены или вообще не будет продано.
- Полагают, что у нас даже в мелких лавочках иногда можно найти что-то ценное.
- Я не практикую хождение по таким лавочкам или рыночкам. Если в первой половине 90-х наблюдалась тенденция продажи всего и старинных вещей в том числе, то можно было случайно встретить в небольшом магазинчике что-то действительно интересное и в силу недостаточной грамотности недооцененное теми, кто принял это на продажу. Да и людей, способных купить, было не так много.
Надо было очень активно работать, чтобы заработать деньги и что-то купить. Надо было знать еще, где и как это продать. Но товара было очень много.
В конце 90-х этот поток практически иссяк. Местному населению в магазины нечего стало нести. Те, у кого что-то осталось, зажили новой жизнью, начали получать более-менее сносные или даже крупные зарплаты. Им продавать уже не было необходимости.
А бабушки, которым нужно было просто на жизнь, чтобы заплатить за квартиру, за горячую воду, дорогое тепло и прочее, они уже все продали. И съехали со своих дорогих квартир.
Сегодня опять тенденция такая, что люди стремятся что-то продать, потому что времена наступили тяжелые, но ценного, интересного практически ничего предложить не могут. Товар обычный, относительно недорогой и трудно продаваемый, потому что ненужный - такого всегда было много.
- В общем, как я понял, Рига вообще не может быть маленьким центром какого-то направления антиквариата.
- Рига является центром антикварного рынка латышского искусства. Но не более.
- У вас в Antiqua, смотрю, много чего: и картины, и фарфор, и серебро, и обстановка: люстры, канделябры, часы. И даже мебель.
- Она сегодня трудно продается - люди не очень любят старинную мебель. Почему такое отношение к мебели? Далеко не всегда ее удается хорошо отреставрировать. Ведь можно все залакировать, переполировать - в результате возникает ощущение муляжа. А мебель не должна терять после реставрации дух старины. Но многие не любят, чтобы этот дух присутствовал.
К сожалению, в нашем обществе изжито уважительное отношение к старине, к своим традициям, к памяти. Наверное, потому, что мы жили в малогабаритных квартирках (в лучшем случае), а кто-то просто в коммуналках, где на пять семей одна уборная.

Мечта о среднем классе
- В той же Великобритании нормальный средний класс живет просторнее, ему достаются по наследству вещи от родителей и прародителей. Если человеку это нравится, он их сохраняет, пользуется ими в быту. Если нет - продает. У них рынок антиквариата в сотни, в тысячи раз объемнее, чем наш. Огромное количество аукционов, постоянно что-то продающих, огромное количество галерей самого разного направления. Там это жизнь, там это традиция. Если бы это не покупалось, то этого бы просто не было.
- Видите, мы, сами того не желая, сделали круг и снова пришли к основному покупателю - среднему классу.
- Там вообще все по-другому. Там и богатые фирмы покупают антиквариат, создают корпоративные коллекции. Банки, фонды охотно приобретают имиджевые вещи, вкладывая в это большие деньги.
- Это уже из другой сказки. Хотя вот такой достаточно закрытый банк, как Rietumu banka, тоже собирает коллекцию картин.
- Но в целом мы пока еще до этого не дожили. Другое дело в России, где миллиардер Вексельберг создает фонд «Связь времен», через который выкупает на Западе пасхальные яйца Фаберже и много других предметов русского ювелирного искусства (серебро, эмали). Эта коллекция по своему объему и значительности превосходит государственные собрания.
В советское время и денег на это не выделяли, да и не интересовались особо. Наоборот, огромное количество вещей уплыло на Запад в начале ХХ века и после революции - с эмигрантами или было продано властями за копейки тому же Хаммеру и другим. Эти вещи всегда хорошо продавались на аукционах.
...Итак, все уплывает и возвращается на круги своя. И яйца, и Либерт, и все что угодно. Но, добавим, с одним условием: при наличии среднего класса. Тогда все начинает жить. А что мы видим на фоне его отсутствия? В антиквариатах пусто, продавцы, как сонные мухи...
с молотка

Вот так любитель!
Картина британского художника-любителя Лоуренса Стивена Лоури «Рынок Бервика-на-Твиде», написанная в 1935 году, была продана на аукционе Christies за 542 тысячи фунтов стерлингов (858 000 долларов), сообщает The Daily Telegraph.
Бывшему владельцу администрации графства Кембриджшир - картина досталась в 1945 году за 30 гиней. (До реформы денежной системы Великобритании в семидесятых годах эта сумма приблизительно равнялась 31.5 фунтам стерлингов.)
Из 542 тысяч 250 фунтов стерлингов, отданных за картину, продавцам достанется лишь 450 тысяч фунтов, остальное уйдет на налоги и премию аукциона.
Вырученные деньги графство намерено потратить на развитие искусства.
Самой дорогой работой Лоури оказалась проданная в 2007 году картина «Страстная пятница в загородном парке», написанная в 1946 году. Покупатель оценил ее в 3,2 миллиона фунтов стерлингов (более 5 миллионов долларов). Лоуренс Стивен Лоури является одним из самых популярных наивных художников Британии.
Известность ему принесли индустриальные пейзажи и зарисовки из сценок жизни простых британцев. После его смерти в 1976 году цены на его картины начали расти в разы.