Сегодня в Музее личных коллекций открывается выставка "Шедевры русской иконописи XIV-XVI веков", где можно будет увидеть древние раритеты из частных собраний Москвы и Петербурга. Некоторые экспонаты никогда не появлялись на публике - разумеется, если не считать их прежнего многовекового "бэкграунда". Можно ли воспринимать иконы в первую очередь как произведения живописи? Об этом куратора выставки, старшего научного сотрудника ГМИИ имени Пушкина Алину Логинову расспросил корреспондент "Известий" Дмитрий Смолев.
вопрос: Название выставки снабжено подзаголовком "100-летию художественного открытия русской иконы и ее собирателям посвящается". Отсчитывали юбилей от какого-то конкретного события?
ответ: Речь о том, что лишь в начале ХХ века икона впервые предстала освобожденной от потемневшей олифы, от позднейших записей и стала восприниматься в качестве произведения искусства. Это было подлинным откровением, ведь прежде даже специалисты по древнерусской и византийской культуре считали, что иконы - лишь памятники духовной жизни. И вдруг выяснилось, что практически каждая икона - феноменальное творение живописи. Известна история, как Анри Матисс, приезжавший в Москву к Сергею Щукину, был восхищен увиденными иконами и призывал всех художников учиться живописи у древнерусских изографов.
в: Для нынешней выставки вы взяли хронологический отрезок с XIV по XVI век. Выбор вполне объяснимый, поскольку именно этот период принято считать самым плодотворным и шедевральным. К позднейшим иконам искусствоведы относятся без особого пиетета. Вы эту точку зрения разделяете?
о: У нас вечно комплекс неполноценности соревнуется с комплексом превосходства. Так называемые синодальные иконы, то есть созданные в петровские и более поздние времена, отражают наше стремление сравняться с Западом. Появились "живоподобные образа", где лики выглядели "как настоящие". Именно такие иконы имел в виду протопоп Аввакум, говоря: "Пишут ангелов толстомордыми и толстобрюхими, аки немчин". Красоту древнерусских икон начинали забывать и переставали понимать. Тем более что сами иконы темнели от времени и неудачно подновлялись. Странными казались удлиненные пропорции. Неужели Андрей Рублев и другие иконописцы не видели, каковы пропорции в реальной жизни? Но они меняли их в сторону изысканности, утонченной красоты.
в: Насколько я знаю, экспонаты для выставки предоставили коллекционеры, что называется, "старой формации", чье увлечение длится не первое десятилетие. Вы эту компанию сами подбирали?
о: Со многими из них я просто давно знакома. Еще в 1974 году мы сделали выставку из частных коллекций в Музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева, где я тогда работала. Это было непросто, однако что-то витало в воздухе, что-то накапливалось и требовало выхода. Начальники морщились и пугались, но пресечь инициативу не решились. То, что выставка состоялась, в какой-то мере способствовало утверждению значимости коллекционирования. С тех пор оно, конечно, прибавило в размахе. Когда меня пригласили по старой памяти курировать нынешнюю выставку, я была поражена тем, что появились новые коллекции - и тоже с хорошими иконами.
в: Между прочим, ваше радостное удивление не все бы разделили. Многие верующие считают, что иконам даже в музеях не место, не то что в руках частных собирателей...
о: Да, проблема существует. Два слоя нашего общества - православные христиане и музейщики - вдруг оказались врагами. "Они ограбили церкви и должны теперь все вернуть" - так эту претензию можно сформулировать. Хотя музеи никого не грабили, а как раз наоборот - спасли то немногое, что сумели спасти. Если посчитать, сколько икон хранится во всех российских музеях, включая Третьяковскую галерею и Русский музей, выйдет, ну, пусть десять тысяч в общей сложности. А до революции иконы исчислялись сотнями тысяч. Не музейщики же разоряли и взрывали храмы по всей стране. Но теперь музеи объявляются главным препятствием для полноценной духовной жизни.
Взять хотя бы эту историю с "Троицей" Андрея Рублева: мол, почему не выдают святыню для богослужения? Всего-то на три дня. Разумеется, у специалистов возникают возражения прежде всего по причинам сохранности, но существует и другой аспект. А если среди верующих родится инициатива не отпускать "Троицу" обратно в музей? Мое личное мнение: совершенно не нужно провоцировать обострение на этой почве. В годуновское время был сделан список с "Троицы". После революции, когда творение Рублева вынимали из иконостаса, Николай Баранов написал еще один повтор. Написанная вновь икона - тоже икона, она освящается специальным чином и встает в иконостас. Вполне уместно в данном случае.