Завершившиеся в Лондоне аукционы подорвали веру в особый русский путь на арт-рынке. Главный их положительный итог — русский арт-рынок окончательно стал частью мирового и живет по тем же законам. И также переживает кризис.
Говорят, что экономического кризиса такого масштаба не было со времен Великой депрессии начала 1930-х годов. Как себя вело тогда искусство, теперь уже никто в точности не знает, однако можно предположить, что ему было несладко. Статистики не велось, да и арт-рынка в сегодняшнем понимании и объеме не было, русское искусство как раздел никто не выделял. Остались только отдельные истории, рассеянные по воспоминаниям художников-эмигрантов и европейских арт-дилеров, из которых понятно, что в эти годы все как манны небесной ждали американцев, многие крупные американские коллекции сложились именно тогда. То есть те, у которых сохранились деньги, сумели правильно ими воспользоваться.
Следующее падение цен на искусство уже точно задокументировано и внесено в отчеты аукционных домов. Это сезон 1990-1991 года, когда с арт-рынка внезапно ушли японцы. Эту дату всегда используют составители всяких графиков, когда хотят показать рост на антикварном рынке,— они принимают ее за 0. И тогда график, построенный на следующие 17 лет, очень красиво и уверенно ползет вверх. Однако кризис арт-рынка начала 1990-х не был всеобщим, да и слова "глобализация" тогда еще не использовали. Просто новые японские коллекционеры на волне "японского чуда" принялись скупать импрессионистов и постимпрессионистов. Денег было полно, на цены никто внимания не обращал: "Портрет доктора Гаше" и "Подсолнухи" Винсента Ван Гога, "Мулен де ла Галетт" Огюста Ренуара, приобретенные за десятки миллионов, до сих пор держатся в списке самых дорогих произведений искусства в мире. Чудо кончилось, японцы покупать перестали, рынок упал. Гигантские объемы продаж импрессионистов и мастеров ХХ века, сделанные японцами, удалось наверстать только год-два назад.
В 2008 году "глобализацию" можно повстречать где угодно, в том числе и в статье про антикварную торговлю. Арт-рынок, как и экономический рынок, стал всемирным: аукционные эксперты раздобывают работы русских (к примеру) художников в Бразилии и Австралии, привозят их на выставки в Москву, а потом продают в Лондоне. С прочими разделами то же самое: центр мировой торговли искусством почти переместился в Гонконг, а преобладающим типом частной коллекции становится фьюжн — немножко старых мастеров, немножко современного китайского искусства, одна часть для души, другая для инвестиций. Национальность коллекционера почти перестала иметь значение — то есть, конечно, если он не русский.
Глобализировавшийся арт-рынок последовал за таковой же экономикой в долговую яму очень быстро — слишком быстро. Так что придется взять назад слова о том, что в кризисные времена искусство становится убежищем капиталов и остается единственным активом, стоимость которого не только не падает, а может даже расти. Никуда она не растет, а в основном только падает — и результаты прошедших в Лондоне русских аукционов тому пример. Конечно, если говорить строго, цена картины уровня шедевра и еще с отличным провенансом действительно не уменьшается, а падает только ее ликвидность. И то, что ее нельзя дорого продать сейчас, не значит, что ее нельзя будет дорого продать завтра. Но продавцов и их посредников — аукционные дома, которым пришлось публично испить чашу позора,— эта тонкость не слишком утешала.
К чести антикварных домов, всю прошедшую неделю торговавших русским искусством в Лондоне, служит то, что перестроиться в новый кризисный режим они смогли быстро. Больше всех не повезло Bohnams, который проводил аукцион первым,— он оказался подопытным кроликом и скончался под ножом экономического вивисектора. Sotheby`s, торговавший вечером в тот же день, спасся крепким подбором качественных полотен и харизмой аукциониста лорда Марка Полтимора. Но дневные торги Sotheby`s, состоявшиеся на следующий день, прошли слабо. Аукционист MacDougall`s, впервые решившийся устроить вечерние статусные торги, харизмы лишен начисто и потому продал только безоговорочно отличные работы — которых не хватило для того, чтобы вытянуть процент продаж выше 40, лотов было явно слишком много (около 700).
Christie`s, у которого была самая большая фора во времени, уже сработал как компьютер в безопасном режиме — выглядит вроде все как обычно, но половина приложений не открывается. Торги Christie`s прошли в хорошем темпе и с хорошим настроением. Еще бы — цены на все, на что только было можно, снизили на треть. Поступок аукциониста Джеймса Брюса-Гордайна, который отдал один лот за £10, вряд ли можно оценивать как сигнал к полной распродаже: во-первых, лот ничего не стоил (рисунок неизвестно кого "круга Самокиша"), во-вторых, в зале смеялись и были довольны. А когда покупатель доволен — продавец будет с прибылью.
Итоговая сумма тем не менее составила у Christie`s всего £14,8 млн — против £25,2 млн у Sotheby`s; для обоих аукционных домов это третий результат в "русской" категории, находящийся на уровне чуть ниже 2006 года. В среднем торги русской живописью и прикладным искусством, иконами и книгами принесли 55-60% по количеству проданных лотов и около 60% по суммам (в сравнении с эстимейтами). Это далеко не провал, множество коллекционеров могли приобрести вполне качественные произведения по вполне умеренным ценам — что в цифрах создает даже иллюзию стабильности.
Но нынешняя ситуация обязательно будет иметь и другие, отдаленные последствия. Сейчас аукционы уже начали собирать коллекции для следующих торгов русским искусством, которые по графику должны пройти в апреле в Нью-Йорке и в июне в Лондоне. Какие работы брать на аукцион, а какие нет? Какие ставить эстимейты — на треть или вдвое ниже? И как уговорить тех продавцов, что успели приохотиться к высокому доходу, снизить свои аппетиты? И как удержать от демпинговых распродаж тех владельцев картин, чьи дела совсем плохи?
В начале следующего года наверняка состоятся торги корпоративными коллекциями тех компаний (скажем, американских — в их собраниях достаточно произведений русских художников), которые уже разорились. Это приведет к новому витку снижения цен — на котором те, кто сохранил состояние, смогут сделать новые качественные коллекции. А потом, лет через десять, цены снова возрастут до небес и перекроют рекорды 2007 — начала 2008 года, и тут инвесторы получат огромную прибыль. Ну то есть те, которые до этого дотянут.